Из-за неправильного лечения житель Одесской области стал инвалидом
35-летнему Леониду Гулову ошибочно поставили диагноз рак последней стадии. Третий год мужчина пытается добиться справедливости, обивая пороги чиновничьих кабинетов
— В ноябре 2011 года у меня стало резко ухудшаться здоровье: заметил, что быстро устаю, а в правом боку появилась странная боль, — говорит 35-летний Леонид Гулов из поселка Фрунзовка Одесской области. — Всерьез забеспокоился, когда за месяц похудел на пять килограммов- совсем пропал аппетит.
Чтобы выяснить причину плохого самочувствия, Леонид поехал в Одессу в областной онкодиспансер.
— Выслушав жалобы, лечащий врач направил супруга на компьютерную томографию в медцентр, который находится на территории больницы, — вспоминает 39-летняя Инна Гулова. — Обычно результаты обследования онкобольных выдают сопровождающим или родственникам, а не пациенту. В нашем случае все было иначе. Рентгенолог, выйдя из кабинета, отдала моему мужу снимки и сказала: «Обрадовать вас мне нечем. С последней стадией рака, даст Бог, проживете месяц». Когда я увидела Леню, то ужаснулась. На нем лица не было, а черные как смоль волосы в одночасье поседели. Узнав, что случилось, стала его успокаивать: мол, рентгенолог может лишь делать предположения. А он повторял одни и те же слова: «Я не хочу умирать, у нас маленькие дети. Мне надо жить». Прояснить ситуацию мы надеялись у нашего лечащего врача. Но, посмотрев на снимки, он лишь развел руками: «Что-либо предпринимать слишком поздно: разросшаяся забрюшинная опухоль уже пустила метастазы в кости позвоночника. Ваш супруг не жилец».
*Сейчас Леонид вынужден постоянно носить металлический корсет. Фото из семейного альбома
Диагноз, указанный в медицинской выписке Леонида, звучал как приговор, а рекомендации не оставляли надежды: «Учитывая тяжесть общего состояния больного, консультации химиотерапевта и радиолога, хирургическое и специальное лечение не показаны».
— Напоследок врач порекомендовал принимать супругу по схеме фторафур — препарат для химиотерапии в капсулах, а также наркотические анальгетики, — вспоминает Инна. — Первые тридцать дней я боялась отрывать листки настенного календаря, не хотелось вести счет дням. Но прошел месяц, за ним второй, третий. Усомнились в правильности диагноза, когда однажды к нам в гости пришел мой знакомый, работавший рентгенологом. Услышав историю Леонида, он сказал: «Как можно утверждать, что это рак, если биопсию — главное в таких случаях обследование — Лене не сделали». И посоветовал поехать в столичный институт рака. Уже в Киеве мужу провели пункцию, взяв небольшое количество жидкости из брюшины на гистологию, и сделали компьютерную томографию позвоночника с использованием контрастного вещества. Результаты оказались неожиданными. Столичные онкологи были удивлены диагнозу, поставленному одесскими коллегами. Врачи собрали консилиум во главе с заведующим отделением института рака, доцентами и профессорами. Онкологи искали у супруга рак, а в результате оказалось, что у Лени спондилит — воспалительное заболевание позвоночника и доброкачественная киста в брюшине!
«Услышав, что рака у меня нет, Инночка расплакалась, как ребенок»
Сейчас Леонид Гулов вынужден носить металлический корсет, поддерживающий позвоночник. О событиях трехлетней давности Леонид вспоминает, будто о кошмарном сне.
— Ошибочный диагноз едва не загнал меня в тяжелую депрессию, — вздыхает мужчина. — В этот день я выкурил пять пачек сигарет, хотя уже восемь лет не курил. Раньше никогда не был любителем спиртного. А по приезде домой захотелось пригубить стопочку холодной водки и закусить мамиными печеными пирожками с картошкой.
— Знаете, до того дня я ни одного вареника и пельменя не слепила, ни одного коржа не испекла, — говорит Инна, супруга Леонида. — Мне легче было сделать генеральную уборку в доме, вскопать огород, чем подойти к духовке. Но тогда впервые решила замесить тесто. Хотелось угодить Ленечке. Нашла книгу рецептов, купила дрожжи, муку, масло. Знаете, и тесто поднялось, и пирожки получились вкусные. Сейчас каждую неделю выпекаю ароматные пироги, делаю торты.
* «Старшей дочке я объяснила, что папа тяжело заболел, поэтому не может с ней играть. А младшая все равно ни на шаг не отходила от отца», — говорит Инна
Первые месяцы Инна была в доме и поваром, и сиделкой, и медсестрой. С каждым днем Леониду становилось хуже.
— Из-за сильных болей муж не мог садиться, даже ел лежа на животе, — вздыхает Инна. — Я подкладывала ему большие мягкие игрушки детей, и боль немного проходила. Нашей старшей восьмилетней дочери Насте объяснила, что папа тяжело заболел, поэтому не может с ней играть, как раньше. А младшая Мариночка, которой на тот момент было два года, все равно ни на шаг не отходила от папули. Она в буквальном смысле слова выросла у Лени на животе. У них особая связь. Ведь после ее рождения меня на два месяца положили в больницу — роды дали осложнения на сердце и сосуды. Леонид сам пеленал, кормил, купал, нянчил нашу кроху. И знаете, Маришка буквально им дышит. Если я ее ругаю за какой-то проступок, то молча может выслушать и как ни в чем не бывало играть дальше. А если сделает замечание супруг, Маришка потом с ним несколько часов не разговаривает.
Когда первый месяц лечения препаратами химиотерапии истек, Инна вновь повезла супруга в Одессу. Женщина надеялась, что врач пересмотрит схему лечения, назначит дополнительные обследования.
— Я не верила, что супруг умирает, — продолжает собеседница. — Да, его беспокоили сильные боли, но ходил он самостоятельно. И это при последней стадии рака с метастазами в позвоночник! Когда лечащий врач мужа увидел нас под своим кабинетом, то выпалил: «Что ты его таскаешь, как мартышку на поводке. Пойми, человек умирает». Но я не сдавалась, просила: «Давайте повторно сделаем компьютерную томографию или выпишите нам направление в Киев». Но врач был неумолим: «Это пустая трата денег. Хочешь, чтобы он умер в дороге или у тебя на руках?!» Пришлось проглотить обиду и боль и вернуться домой ни с чем. Единственное, что порекомендовал мне доктор — чаще варить мужу кисели и куриный бульон, чтобы препараты меньше вредили желудку. Я покупала у соседок творог, молоко, сметану, свежих цыплят. Но зерно сомнения насчет диагноза Лени у меня уже засело глубоко внутри.
— Чтобы довести Инну до слез, нужно очень постараться, — рассказывает Леонид. — Но когда в Национальном институте рака врач сообщила, что онкологии у меня нет, Инночка расплакалась, как ребенок. Однако были и неприятные новости. Так как все это время я не принимал необходимых лекарств, воспалительное заболевание позвоночника (спондилит) прогрессировало. Гистология показала: в позвоночнике вместо злокачественной опухоли жидкость, похожая на гной. В легких обнаружили кальцинаты (рубцы, пропитанные солями кальция). Как объяснили врачи, они могли возникнуть после перенесенной пневмонии или туберкулеза. Я действительно переболел туберкулезом в 2005 году. Так как самая частая причина спондилита — туберкулезная инфекция, онкологи направили меня в Национальный институт фтизиатрии и пульмонологии имени Ф. Г. Яновского. Там исключили заболевание. Забрав стекла с образцами тканей и карточку с результатами обследований, мы с супругой вернулись домой.
«Леня сильно похудел и был похож на узника концлагеря»
— Не теряя времени, я сразу поехала в одесский онкодиспансер, — говорит Инна. — Лечивший супруга врач Евгений Бурлака, узнав, что Леня по-прежнему жив, очень удивился. Заместитель главного врача медцентра, где мужу проводили компьютерную томографию, дал мне понять, что вины своего сотрудника не видит. «Не тратьте зря время, все равно ничего не докажете», — сказал он.
Тем временем Леонид нуждался в лечении, так как воспалительный процесс в суставах и позвонках прогрессировал.
— Леня часто жаловался, что его позвоночник будто одеревенел, — вспоминает женщина. — Стоило мужу хоть немного перенервничать, как ноги начинали неметь, появлялись спонтанные судороги в спине, плечах, коленях, шее. Из-за отсутствия аппетита он сильно похудел и был похож на узника концлагеря из какого-то документального кино. В Одесской областной больнице искали любые способы, чтобы отказать нам в лечении. За два месяца супруг побывал на консультациях в нескольких медицинских учреждениях, но никто не брался его лечить. Диагноз столичных онкологов — спондилит — не принимался во внимание. Одесские врачи настаивали на том, что у супруга туберкулез костей позвоночника, а возможно, и остеомиелит. Хотя больные, страдающие этими недугами, практически все лежачие либо передвигаются при помощи инвалидного кресла. Мы с супругом даже шутили: мол, осталась только одна больница, где нас не обследовали — сумасшедший дом. Чтобы поставить жирную точку на этой затянувшейся истории, Леня амбулаторно прошел необходимые исследования в Одесской туберкулезной больнице.
Уже имея на руках заключение комиссии о том, что у Леонида нет туберкулеза позвоночника, Инна продолжала искать специалиста, который бы взялся его лечить. В один из дней мужчине стало плохо в маршрутном такси. Машина резко притормозила, Леонид схватился за живот и от боли не смог вымолвить ни слова.
— Оказалось, что забрюшинная киста очень увеличилась и вызвала абсцесс, — говорит Инна. — Чтобы удалить гной, Леониду в тот же день экстренно под местной анестезией провели дренирование (мини-инвазивное хирургическое вмешательство). Один дренаж хирурги установили в грудном отделе, а второй — в бедре правой ноги. Операцию провели в обеденное время, а уже наутро по стеклянным бутылочкам собралось три литра гноя.
Когда киста уменьшилась, Леониду провели ультразвуковое исследование, сняли оба дренажа. А чтобы не случился повторный абсцесс, назначили антибиотики.
«Тяжких последствий» комиссия не усматривает»
В конце 2012 года Леонид подал заявление в суд на медиков, сделавших его инвалидом. Но служители Фемиды не спешили призвать к ответу врачей. В Одесской областной прокуратуре и Суворовском районном отделе Одесского городского управления МВД Украины, куда обратился мужчина, отрицали факт неправомерных действий врачей.
*Виктор Соколов: «Благодаря комплексному лечению у Леонида полностью рассосались кисты в брюшной полости и забрюшинном пространстве, а воспалительный процесс в позвоночнике удалось снять»
— Прокурор Суворовского района Одесской области назначил провести судебно-медицинскую экспертизу, — говорит Леонид. — Вместе с супругой мы собрали и отдали на изучение экспертам в общей сложности 128 листов материалов, в том числе все результаты обследований, 36 снимков, документы, подтверждающие, что я стал инвалидом первой группы. Врачи комиссии провели и личный осмотр моего позвоночника. Выводы экспертов, мягко говоря, нас с супругой шокировали: «Установление первично неверного диагноза нельзя рассматривать как ненадлежащее оказание медицинской помощи. Его можно рассматривать как «врачебную ошибку», то есть добросовестное заблуждение врачей, связанное со сложностью диагностики у тяжелого больного. Таким образом, наличия «тяжких последствий» вследствие ненадлежащего оказания медицинской помощи в данном случае комиссия не усматривает». Уже позже, когда я внимательно изучил выданный мне документ, то увидел, что в состав экспертной комиссии входил и рентгенолог из того самого злополучного одесского медцентра, где мне проводили компьютерную томографию.
«ФАКТЫ» связались с хирургом, который поставил Леониду неверный диагноз. Доктор ушел с прежнего места работы, но занимается врачебной практикой.
— Я все делал, руководствуясь заключением рентгенолога и данными обследования, — откровенно признался Евгений Бурлака, работавший на тот момент в абдоминальном отделении Одесского областного онкодиспансера. — Если бы компьютерный томограф не дал информацию о метастазах в позвоночник, мы бы готовили пациента к операции.
— Знаю, что пациентам, у которых подозревают онкозаболевание, делают биопсию, чтобы подтвердить или исключить диагноз. Леониду проводилась эта дополнительная диагностика?
— Снимки компьютерной томографии подтверждали, что у мужчины уже есть метастазы в кости. Поэтому смысла проводить биопсию не было.
— В документе, который выдали мужчине по результатам обследования, значится, что консультация химиотерапевта и радиолога, а также специальное лечение больному не показаны. То есть получается, человека выписали домой умирать?
— Уже этого не помню, пациент у меня лечился два или три года назад. Мы собирали консилиум врачей. Все, что написано в выписке, — это так и есть. Больше мне нечего добавить.
— Пока проводилась судебно-медицинская экспертиза, Евгений Григорьевич попросил у нас прощение, вернул деньги за химиотерапию, которую ошибочно назначил мужу, — говорит Инна. — Мы простили его. Сейчас хотим добиться, чтобы рентгенолог, которая неспособна отличить на снимке обычную кисту от злокачественной опухоли последней стадии, больше не работала по специальности. Может, так мы защитим пациентов от подобных специалистов. Нельзя в лоб говорить человеку такие страшные диагнозы. Ведь он может от отчаяния выброситься из окна или умереть от разрыва сердца.
«Просите врача записывать в карточку все манипуляции и храните чеки за лекарства»
Понимая, что экспертиза была сделана предвзято, супруги обратились за помощью к юристу Всеукраинского общества защиты прав пациентов Ольге Скориной.
— Врачебные ошибки очень трудно доказать, особенно если экспертизы проводятся в том же городе или области, — говорит руководитель юридической службы Всеукраинского совета защиты прав и безопасности пациентов Ольга Скорина. — Но шансы привлечь к ответственности медицинских работников есть, если удастся доказать, что, к примеру, диагностика в случае с Леонидом Гуловым могла быть более точной, а роковая ошибка допущена из-за недостаточной профессиональной подготовки или халатности врача. Сейчас важно тщательно проанализировать и изучить все медицинские документы, которые есть у семьи. Возможно, потребуется проведение повторной или комплексной судебно-медицинской экспертизы.
— Ольга Алексеевна, как человеку, пострадавшему от недобросовестно оказанной медицинской помощи, отстоять свои права?
— Если ущерб причинен, жаловаться руководителю больницы или клиники обычно бессмысленно. Часто такие визиты ничем не заканчиваются. В случае подачи письменной жалобы пациент может долго получать формальные отписки и ничего не добиться. Но и молчать нельзя. Обратитесь во Всеукраинский совет защиты прав и безопасности пациентов, пообщайтесь с юристами. Возможно, вам посоветуют идти в суд. Обязательно храните чеки и счета, оплаченные во время лечения. Посещая врача, просите записывать в карточку все манипуляции и процедуры лечения, следите за ведением вашей медицинской документации (вы имеете право снимать ксерокопии истории болезни и медицинской карты). Возможно, собранный таким тщательным образом пакет документов в случае неприятного инцидента произведет должное впечатление на руководителя клиники, и он не станет доводить дело до судебного разбирательства, а вы добьетесь желаемой цели — признания врачебной ошибки и устранения проблемы за счет медицинского учреждения. И не спешите сразу верить в диагноз — проконсультируйтесь с несколькими специалистами. Главное — не сидите сложа руки, боритесь за свои права.
Сейчас Леонид проходит лечение у известного в Одессе врача, и оно дает результат.
— Когда Леонид впервые пришел ко мне на консультацию, я засомневался в достоверности поставленных ему диагнозов, — рассказывает руководитель Одесского диагностического центра «Юж-Укрмедтех» доктор медицинских наук Виктор Соколов. — Руководствуясь данными одной только компьютерной томографии, у мужчины диагностировали рабдомиосаркому (злокачественная опухоль скелетной поперечно-полосатой мышцы), забрюшинную неорганную опухоль четвертой стадии с метастазами в кости позвоночника, лимфаденопатию (увеличение лимфатических узлов лимфатической системы). При таком «букете» очень серьезных недугов долго не живут. Пациента необходимо было дообследовать.
В беседе со мной мужчина признался, что раньше любил есть блюда из сырого и недожаренного мяса. Эта информация стала важной зацепкой для постановки верного диагноза. Известно, что в организм человека при употреблении плохо прожаренного мяса могут попасть яйца эхинококка (очень опасный мелкий цепень, паразитирующий в любых органах). Есть мнение, что можно заразиться от больного животного. У меня было несколько пациентов, у которых эхинококк жил в костях и поражал позвоночник. В частности, у Леонида из-за большого количества разросшихся эхинококковых кист позвонки стали разрушаться, сдавливался спинной мозг, мужчина постоянно испытывал сильные боли. А из-за трихинеллеза (паразитарная инвазия, вызываемая мелкими круглыми червями) в тканях легких у пациента образовались закапсулированные кальцинаты, которые по снимкам врачи приняли за туберкулезную инфекцию. Чтобы избавиться от глистов, пациент прошел специальное лечение. По результатам последних снимков скажу, что кисты в брюшной полости и забрюшинном пространстве у мужчины полностью рассосались, а воспалительный процесс в позвоночнике нам удалось снять.
— Сейчас понимаю, что пробовать сырое мясо, когда готовишь, нельзя, — говорит Леонид.- По рекомендации врача сижу на диете. Употребляю в основном блюда из морской рыбы, творог, молоко и молочные продукты.
